В мире существует несколько конфликтов, не имеющих окончательного решения. К таким конфликтам относятся: ближневосточный (арабо-израильский), кипрский, нагорно-карабахский и начавшийся в 2011 г. сирийский конфликт.
Наконец, это конфликт в Афганистане, который является как внутренним, так и международным, поскольку в нем принимают участие сразу несколько внешних игроков, да и возник он под влиянием внешнего фактора, а именно политики Советского Союза, кульминацией которой стало вторжение в 1979 г. войск СССР в Афганистан. Следствием этого стал раскол страны, гражданская война, приход к власти в 1996 г. движения Талибан, а впоследствии перебазирование в эту страну религиозных экстремистов – от Аль-Каиды, Исламского движения Узбекистана и до ИГИЛ.
Водораздел сегодня проходит между находящимся в Кабуле правительством президента Ашрафа Гани и талибами, причем непонятно, какую часть территории страны кто из них контролирует. Иногда говорят, что кабульская власть – «дневная», тогда как талибы «царствуют ночью».
Что касается ИГИЛ (прим. ред. – террористическая организация, запрещена в РФ), то его главная цель состоит в самовыражении, в стремлении доказать свою силу. После ухода из Сирии игиловцы ведут в Афганистане «арьергардные бои», однако именно они совершают наиболее жестокие теракты, усиливающие напряженность в стране.
Эти и другие вопросы обсуждались на конференции «VII Гератский диалог по безопасности» (Herat Security Dialogue-VII), организованной Афганским институтом Стратегических исследований (Afghan Institute for Strategic Studies, AISS) в октябре этого года. В конференции участвовали политики и эксперты из Ирана, Пакистана, Индии, Китая, стран Центральной Азии, Европы, Америки. Это седьмая встреча в таком формате.
Диалог по безопасности происходит на двух уровнях. Первый — внутриафганский, который заключается в общении и поиске компромисса между местными политическими силами — движением Талибан и властью.
Однако в работе конференции принимали участие лишь представители власти и близкие к ней эксперты. Оппозиция представлена не была. Таким образом, перспективы диалога анализировались лишь одной его стороной, и этот анализ сводился к критике отсутствующего оппонента.
Вина за такую ситуацию частично лежит на официальном Кабуле, однако, с другой стороны, нельзя не заметить, что в движении Талибан растет влияние непримиримых сил, которые считают, что любой диалог с властью невозможен. По мнению талибов, эта власть нелегитимна, и ее необходимо свергнуть. Периодические разговоры о возможности компромисса, о включении талибов в государственные структуры, даже о представлении им министерских постов, остаются разговорами.
Здесь я бы обратил внимание на то обстоятельство, что даже в отсутствие политической оппозиции власть подверглась весьма жесткой критике со стороны выступавших на конференции общественных деятелей, причем особенно громко эта критика звучала в устах женщин, требовавших предоставления им больших прав. Одним из главных направлений критики стала коррупция в государственных структурах до самого высокого уровня. Афганский аналитик Мохаммад Насер Тимори отметил, что число функционеров в государственной системе достигает 1 млн (при населении в 36 млн), что порождает системную коррупцию, а заодно приводит к отсутствию моральной целостности.
Выступая на завершающей сессии, президент Института стратегических исследований Давуд Мурадян не преминул отметить, что критический настрой многих выступлений свидетельствует о развитии в Афганистане демократии.
Один из оптимистических настроенных зарубежных участников конференции выразил уверенность в том, что «рано или поздно, но внутриафганский конфликт будет разрешен», на что другой гость ответил, что «рано» может означать 15-20 лет, а «поздно» — целое столетие.
Если на первом, внутреннем уровне диалог выглядит проблематичным, то на втором, внешнем уровне, т.е. в глазах внешних акторов такой диалог представляется сравнительно более перспективным.
Что имеется в виду?
Ряд государств, в том числе Россия, США, Узбекистан и некоторые другие соседние с Афганистаном страны заинтересованы в стабилизации ситуации, и каждый по-своему пытается создать условия для афгано-афганского диалога. Внешние факторы, в том числе Россия и США, давно находятся в контакте с талибами и пытаются более или менее успешно организовывать встречи конфликтующих сторон. Правда, пока эти усилия не привели к кардинальным сдвигам.
В стране по-прежнему остаются примерно 14 тыс. американских военных, а также авиационные подразделения. Безусловно, их присутствие вносит вклад в ослабление напряженности и сдерживание ИГИЛ. В свою очередь Россия рассчитывает, что при взаимодействии с талибами можно снизить исходящие от игиловцев угрозы, причем не только в самом Афганистане, но и в странах Центральной Азии.
Комментируя такую политику, профессор из калифорнийской Naval Postgraduate school Томас Джонсон говорил, что целесообразнее не помогать талибам в их борьбе с ИГИЛ, но содействовать строительству в Афганистане полноценного демократического государства, и не поддерживать, как это делают американцы, фактически авторитарную систему. Правда, как создавать такое государство, он не пояснил.
Если судить по высказываниям участников о действиях в Афганистане и вокруг него зарубежных государств, складывалось впечатление, что они (государства) хотели бы снизить свою ответственность за развитие афганских событий и переложить ее на кого-либо другого. Порой возникало ощущение, что присутствие внешних акторов является для них вынужденным, не сулящим им особых лавров в международной политике.
Показательно с этой точки зрения отсутствие на конференции представителей России. На предыдущих гератских диалогах она была представлена. В Москве до конца не решили, какова может быть ее роль в афганском конфликте, на что она может рассчитывать в плане поддержания своего геополитического авторитета. Россия занимает выжидательную позицию и ограничивается ролью медиатора.
Некоторая растерянность замечается в политике непосредственного участника афганской драмы Пакистана. Например, в выступлении бывшего пакистанского сенатора Афрасиаба Хаттака, наряду с упоминанием ошибок афганского правительства, изолировавшего Пакистан от Центральной Азии, прозвучала мысль, что его страна не контролирует талибов, которые не соблюдают целых 12 договоров, подписанных с ними Исламабадом. Попутно Хаттак подчеркнул опасность распада Афганистана, «чьи обломки будут падать на своих соседей».
В свою очередь бывший заместитель министра иностранных дел Афганистана Джавед Лудин заявил, что Пакистан сохраняет огромное влияние на талибов, которое он не использует, и поэтому «Пакистан – скорее проблема, чем решение». В заключение своего выступления политик задался вопросом: «Есть ли новая возможность между нами и Пакистаном?».
Организаторы конференции, несмотря на часто звучавшие пессимистические оценки ситуации в Афганистане, выразили надежду, что диалог все же будет продолжен, так же, как и посвященная ему серия конференций в Герате.
